В здравоохранении региона в 2023 году произошли изменения. После многолетней стройки запустили новый корпус онкодиспасера, несмотря на санкции он укомплектован современным оборудованием. Произошли изменения в организационной работе врачей — заработала медицинская информационная система. С ее помощью рязанцев стали регулярно приглашать на профосмотры и диспансеризацию.
Итоги года в системе здравоохранения региона РЗН.инфо попросил подвести министра здравоохранения Рязанской области Александра Пшенникова. Мы встретились, когда министр завершал телефонный разговор. По обрывкам фраз стало понятно — на той стороне трубке пациент, которому потребовалась консультация.
МНЕ СКУЧАТЬ НЕКОГДА
— Александр Сергеевич, не могу не спросить, у вас много пациентов осталось из прошлой жизни?
— Их стало больше. Меньше 20 обращений в день не бывает.
— А вы не скучаете по прошлой работе, по науке?
— А кто вам сказал, что я был научным работником?
— Вы работали были в медуниверситете. Мне казалось, что все, кто работает в медуниверситете так или иначе занимаются научной деятельностью.
— Это не совсем так. Научным работником я никогда себя не считал, может процентов на 15-20.
Как был построен мой день. Утром ехал в больницу. В отделении у меня всегда были пациенты, потом проводил операции, уезжал в университет. Я был деканом лечебного факультета: 3000 студентов, 25 кафедр, почти 3500 людей, которые, так или иначе, находятся в определенном подчинении. По сути, декан — это администратор, точно не ученый.
Я выиграл три президентских гранта, докторскую мне присвоили в 33 года. Мне это давалось не очень сложно, просто старался равномерно развиваться в каждом направлении: в лечебном, административном и научном.
Вся медицина так развивается, если человек равномерно развивает все три направления, то так называемая амплитуда срабатывает: одно стимулирует другое, ускоряются решения процессов. Нельзя быть просто врачом, если ты не развиваешься дальше, то через какой-то период времени ты будешь неинтересен и неэффективен.
Я никогда себя не относил ни к ученым, ни к врачам. Комфортно себя чувствовал везде: в ученом или диссертационном совете, коллективе студентов, с врачами в ординаторской.
Думаю, что у меня нормальная врачебная карьера. И мне сейчас скучать некогда.
— А если под другим углом посмотреть. У вас были студенты, благодарные пациенты – много позитивных эмоций от людей. А сейчас откроешь соцсети минздрава, а там негатив. По эмоциям позитивным не скучаете?
— Позитив мы получаем: здесь построили, здесь смогли, здесь не смогли, но сможем через этап. А негатив — эмоциональный всплеск, иногда не содержит адресата, не содержит фактов. Как на него реагировать? Я бы рад помочь, но мне зацепиться не за что.
Вопросы есть: сложные, далеко уходящие за региональные проблемы, системные. Мы их тоже все знаем, стараемся исправить то, что от нас зависит. Если я вижу реального адресата, с ним связываются, узнают, в чем проблема и разбираются с ней дальше.
ВОПРОС ОТ МИНИСТРА
— Вы ведете личный прием?
— Конечно. В разных локациях и на разных площадках. Много выступаю.
Заметил, что каждый человек медицину воспринимает по-своему. Даже в профессиональном сообществе. Во время своих выступлений я у ста людей в зале спрашивал: «Какая цель у медицины, какая цель у министерства здравоохранения?». Задавал вопрос студентам колледжа, медуниверситета, главным врачам, в минздраве. У каждого свой ответ.
Кто-то говорит о качестве, кто-то о доступности. Причем я четко говорю, что в федеральном законодательстве качество и доступность регламентируются.
Когда расспрашиваешь, что значит качество или доступность, начинается набор прилагательных.
Кто-то на мой вопрос отвечает, чтобы меньше болели или быстрее поправлялись, а кто-то, что лекарства должны быть.
— В принципе, все же верно говорят.
— Правильно, но если мы тысячу мнений имеем и тысячу целей, то как это администрировать?
Поэтому основная задача открытых площадок — объяснить, что такое медицина, как правильно выстроены эти системы.
Открытые площадки нужны, чтобы максимально правильную информацию транслировать людям, тогда негатива будет меньше.
В медицине всегда будет негатив. Бывают ведь ситуации, когда родственники пытаются с себя ответственность переложить.
В реанимациях есть тяжелые больные, например, где травмы не совместимые с жизнью. Врачу очень сложно выйти и сказать: «умер», потому что они потом столько получают в свой адрес. В любом случае определенная доля негатива будет на медицинских работниках.
Поэтому я не скажу, что мы стремимся негатив превратить в ноль. Лучше потратить силы, чтобы быть полезнее.
— Так какая цель у медицины?
— Простой ответ, но его пока никто мне не говорит. На самом деле, основная цель, которая стоит перед медициной, это снизить уровень смертности.
А вот за счёт чего мы будем снижать смертность — это уже задача.
КОМУ РАБОТАТЬ
— Какие медицинские учреждения Рязанской области соответствуют хорошему московскому уровню?
— У нас трехуровневая система. Медорганизации третьего, наивысшего уровня, профильные. Это кардиодиспансер, тубдиспансер, они лечат что-то одно конкретное. Есть многопрофильные больницы под разный функционал: БСМП, ОКБ. В каждом субъекте такие есть. Есть межрайонные медицинские центры, по сути, районные больницы и есть медицинские учреждения, оказывающие первичную медико-санитарную помощь.
Медорганизации третьего уровня у нас сильные. У нас есть узкие специалисты, которые выделяются на фоне остальных так, что некоторые московские клиники завидуют.
Когда мы говорим о федеральных клиниках, то там уже следующий уровень. Мы в регионе понимаем свои задачи, которые перед нами стоят и делаем их хорошо.
А есть вещи, которые делают федеральные центры, они для этого и создавались. Конкурировать с ними, как играть в футбол в разных лигах.
Не хочу рекламировать, но к нам и из Москвы на операции едут. Хотя, конечно, есть вещи, которые надо нам усилить.
— Какие?
— Везде есть, что усилить. Врачей направляем обучаться на новом оборудовании. Последний случай, который в памяти остался, в онкоцентре появился ангиограф.
Есть маленькие сосуды, которые опухоль питают. Врач «заходит» через прокол, «выключает» опухоль из кровотока. Она перестает подпитываться кровью и начинает регрессировать.
Встал вопрос: аппарат новый, кто будет на нем работать? Отобрали двух специалистов из разных направлений, они у нас перед открытием полгода учились и с момента открытия ангиографа начали работать. Если бы мы заранее не задумались, может быть, только сейчас они вернулись с обучения.
— У нас в области такой один аппарат?
— Нет, у нас ангиографов уже много. Мы только в этом году два ещё покупаем. В 2022-2023 году купили 3 ангиографа, но они использовались при инфарктах, при инсультах, сосудистые хирурги активно их использовали, а вот теперь эту технологию внедрили в онкологический процесс.
— Есть уже какой-то результат?
— Конечно. Операции проходят. Мы за первые два месяца сделали больше десяти операций, к концу лета — больше 40 операций.
Сейчас мы собираемся приобретать литотриптер. Значит, урологи в 11 больнице будут работать на другом оборудовании.
Сейчас аритмии можно у нас лечить через прокол. В 23 году аппарат для абляции поступил в кардиодиспансер. Раньше пациенты уезжали в другие регионы.
В 23 году внедрили ряд диагностических процедур, которых мы ранее не делали. Например, дренирование барабанных перепонок у детей.
Главное, чтобы были люди, которые заинтересованы, приобретение оборудование вторично. Когда все это складываешь в одну историю, прорывной процесс идет.
— Есть жалобы в соцсетях из районов на то, что в некоторых больницах не хватает врачей первичного звена. Это так?
— У нас регион достаточно сильно урбанизированный. Получается, что областной центр у нас на западе и самое дальнее плечо эвакуации — 240 километров, достаточно приличный путь. И у нас концентрация узких специалистов в городе гипертрофированная, есть префицит определённый.
А в районах действительно дефицит, поэтому существуют различные выездные формы работы, например, «Поезда здоровья», приобретаем маммографы, флюорографы, активно используем федеральные меры поддержки для молодых специалистов. Выходим на новые цифры возведения ФАПов.
Мы стали поддерживать целевиков, увеличив ежемесячные компенсирующие выплаты с тысячи рублей до трех тысяч.
С этого года есть региональный закон о предоставлении земельного участка на индивидуальное жилищное строительство.
Врачи каждый год получают дополнительные по 100 000 руб в течение пяти лет, средний медицинский работник — по 50 000 руб дополнительно.
Следующее направление, которое надо анализировать — это профессиональный лифт. Поэтому оборудование обновляем, чтобы каждый день можно совершенствовать свое мастерство.
Привлечение кадров надо решать по нескольким направлениям: социальный лифт, профессиональный лифт, меры соцподдержки, которые должны быть со всех сторон, и мы должны этих людей видеть уже на этапе поступления в наши медицинские образовательные учреждения.
С 1 апреля вступает в силу законопроект о врачах-стажерах. Он даст нам возможность привлекать ординаторов 2 года обучения на должность врача-стажера. Те, кто проходит сейчас последипломное обучение, по сути, уже на рабочие места устроились.
— Меньше года прошло с запуска медицинской инновационной системы. Видите результаты?
— Новая медицинская инновационная система запущена и внедряется с минцифрой Рязанской области с 30 января. Мы вместе с разработчиками настраиваем каждый новый модуль. У нас сейчас уже порядка 100 учреждений, за два года система появится везде.
ПОРА НА ПРОФОСМОТР
— От чего чаще всего умирают в Рязанской области?
— Болезни системы кровообращения, но не от острых форм, как вы думаете, от инсульта, инфаркта или катастрофы, а от декомпенсированного хронического процесса.
А вообще надо просто вовремя прийти в поликлинику. Медицина в регионе теперь проактивная, начинаются смс-ки «не пора ли пройти профосмотр», начинаются обзвоны, приглашения.
— Стало больше людей идти на диспансеризацию?
— Их будет больше. Сейчас слом идет, когда концепция появится в головах, что здоровье проще сберечь.
— А где можно ее пройти и кому?
— В поликлиниках. Дети ее проходят регулярно. Взрослым: от 18 до 40 раз в три года. После сорока ежегодно. Диспансеризация — комплекс процедур, которые могут выявить самые страшные вещи на ранних этапах.
По статистике Всемирной Организации Здравоохранения есть четыре причины, которые дают избыточную смертность, особенно у населения трудоспособного возраста: повышенное давление, высокий холестерин, алкоголь и табак.
Четыре фактора убираем и смертность в два раза сократится.
Быстро, прям мгновенно.
Можно купить томографы, мрт, ангиографы и все больницы отремонтировать, а ещё лучше новые построить, но если человек не поменяет к себе подходы, то все будет неэффективно.
73
года — средняя продолжительность жизни в регионе
Но хочу сказать, что продолжительность жизни у нас в регионе выросла, уже сейчас она превышает 73 года.
— Были жалобы на отсутствие дорогостоящих препаратов для онкобольных. Как обстоят дела с закупкой лекарств?
— Мы выходим на новые цифры по профосмотрам. В 2022 году – 350 000, сейчас почти 600 000. Мы увеличили почти в 2 раза. Закупка препаратов для пациентов проходила по прогнозным значениям. Поработав полгода на профмероприятиях, у нас появился пул пациентов на ранних стадиях. Это потребовало определенных вливаний из регионального бюджета. Как только мы их получили, мы еще закупили. По доле выявления онкологических больных 1 и 2 стадии мы сейчас 3 место в России занимаем.
— Хочется, сказать, что это хорошо, но не получается...
— Это очень хорошо, не надо бояться больших цифр по заболеваемости.
Нагрузка выросла, она выросла и по болезням системы кровообращения, диабету.
Стало понятно, что нам нужно дофинансирование, и правительство выделило эти средства дополнительно.
— А в 24 году как?
— Мы сейчас будем собирать данные на квартал, но понимаем, что нам в любом случае дофинансирование понадобится.
Есть и другие истории. Было недовольство, что много импорта. Сейчас часть онкологических препаратов уже научились в России производить, они зарегистрированы.
— Федеральный центр поменял подход записи к узким специалистам. Сначала это можно было сделать через Госуслуги, и это всячески продвигали. Теперь записаться реально только через терапевтов. Можно ли вернуть в Рязанской области в учреждения третьего уровня запись через Госуслуги?
— У меня была интересная история: сидит женщина на круглом столе и говорит, что не может записаться через Госуслуги в онкодиспансер. Уточняю, зачем ей туда надо. Оказалось, что провериться. Я объясняю, что онкодиспансер открыли для тех пациентов, которые уже больны, которым нужна помощь. Для тех, кто хочет провериться, есть поликлиника, где можно пройти диспансеризацию. И вот если там что-то находят, то тогда направляют в онкодиспансер. По-другому это не работает.
Для людей, которые наблюдаются не первый год по своему хроническому заболеванию, мы дадим возможность самозаписи. Для них откроем запись к узким специалистам, которые их ведут.Оглавление
